Лекция прочитана в рамках проекта «Школа гражданского образования»

Алматы, 23 марта 2017

Это право обросло домыслами, мифами и, не смотря на то, что и в международных документах, и в конституции Казахстана оно закреплено, оно стало не комильфо: на экранах мы видим, как кто-то что-то поджигает, что-то переворачивает, кто-то кого-то бьет, кто-то сталкивается с полицией. Об этом праве у нас в стране разговаривать не очень удобно, как минимум обвинят в подготовке какой-нибудь цветной революции.

Мир развивается сейчас на основе трех пока непреложных тенденций или основ. Первая основа – рыночная экономика. Как ни делай, как ни пытайся: хоть социализм, хоть рабство, хоть феодализм, который у нас кое-где имеет место быть, все равно все это хуже рыночной экономики. Почему? Она тоже не идеальна и имеет огромное количество проблем. В ней есть несправедливость, неравенство, социальные проблемы и компоненты, которые она не учитывает, но она позволяет за счет инициативы, за счет частной собственности, за счет предпринимательства создавать что-то, что потом можно поделить, использовать, и в том числе помочь тем, кто в жизни не устроился. Советский Союз помимо всего прочего развалился именно по той простой причине, что не было чего делить. Экономика была не эффективна. Я об этом сужу не только как теоретик, а конкретно, потому что по первой специальности горный инженер, экономист и кандидат наук, год работал в экономике.

Второе: невозможно эффективно развить экономику без второй основы – правового государства, правил и институтов, которые эти правила поддерживают. Если их не будет, то рыночная экономика ничего толком давать не будет, она будет элитарной, эгоистичной. Она будет работать на тех, кто ее контролирует и без правил.

И третий момент. Как сделать, чтобы это правовое государство, если даже созданы эти правила и институты, работало? Что для этого нужно? Контроль. А что может контролировать? Только демократическая форма правления. Никакая другая. Только она обеспечивает то, что мы называем сдержками, противовесами, разделением властей, правами и свободами. Без этого эффекта от рыночной экономики и его относительно справедливого перераспределения не будет. Всю историю человечества пересмотрите. Почитайте авторов, которые пишут о развитии человечества, философов, политологов и социологов.

Разные варианты есть, но они не работают. Сразу оговорюсь, есть два исключения из правил, которые просто подтверждают правило: Сингапур и Китай. На них часто ссылаются, но это исключение из правил, потому что больше Сингапуров не появилось. Сингапур – это в одном месте стечение целого ряда обстоятельств: религиозных, технических, лидерских.

Китай – отдельная история. Не буду вдаваться в детали, но и там потихонечку рыночная экономика берет вверх. Правовое государство берет вверх и демократия, пусть и внутрипартийная.

Если мы обратимся к третьей составляющей – демократическая форма правления – мы обнаружим, что всего этого не существует без свободного человека. Наиболее эффективен свободный человек, иначе бы самым эффективным свободным хозяйством было бы рабство. Там-то никакая свобода не работает. И даже полусвобода не работает. Наиболее эффективные результаты показывает свободное общество.

Что такое свободный человек? Я мягко от экономики и политики подхожу к правозащитной тематике. Теория и концепция прав человека, которой я занимаюсь уже 25 лет, стоит на очень мощном ключевом фундаменте – уважение человеческого достоинства. Если нет уважения человеческого достоинства, можно забыть про права человека. Если вас или ваше достоинство не уважают, то все остальное вторично.

Всю нашу жизнь, к сожалению, в нашем обществе мы сталкиваемся с унижением. Я привожу пример в своей статье под названием «Удивляйтесь, если вас унижают» на сайте ratel.kz, когда наш человек идет по улице и встречает полицейский патруль: у него моментально плечи опускаются, голова втягивается вниз, голос становится заискивающим, и он пытается решить проблему тихо-тихо, чтобы чего-то там не произошло. Страх и отсутствие уважения собственного достоинства. А на этом вся концепция стоит. Нет прав человек без уважения своего достоинства и соответственно уважение прав и достоинства других.

Человек с точки зрения этой теории развивался достаточно интересно. Он сначала начал говорить, информацию начал передавать. После появилось право на свободу слова и выражение своего мнения. Как только он начал разговаривать, у него появилось немедленно вторе право или необходимость свободы объединения. Надо же с кем-то собраться, кто думает также, говорит то же, хотя бы совместные проблемы обсуждать. Как только появилось право на свободу объединения, то появилось право на свободу собрания. К ним добавлю еще право на свободу совести, религии или убеждений.

Кстати, в международных документах, когда описывается право на свободу совести, религий или убеждений, используется союз «или», а не «и». Самое интересное, что это появилось в международных документах чисто политически, когда писали всеобщую декларацию и особенно Международный пакт, Советский Союз, который был жестко атеистическим государством, протестовал против «и». Он сказал: «Мы должны подчеркнуть, что помимо религий есть убеждения, которые не религиозные». Эти четыре права фундаментальны. Они ключевые. С них все начинается. Мыслим, говорим, объединяемся, собираемся. Они фундаментальны для понимания человеческой природы, как существа homosapiens со своими правами и чувством собственного достоинства в качестве фундамента.

Во всех международных документах используется слово «каждый» по отношению ко всем четырем. Эти права индивидуальны. Они принадлежат каждому человеку в отдельности. Но в ряде случаев реализуются совместно. Именно поэтому я с 1995 года воюю, в хорошем смысле этого слова, с нашей Конституцией, точнее с ее статьей, которая гарантирует право на свободу объединений. В нашей Конституции написано не каждый имеет право на свободу объединения. А из этого вытекает, что слово «объединение» означает, что объединяюсь с кем хочу, а когда появляются объединениЯ, появляется формально какие-то организованные структуры, появляется НПО, появляется необходимость какой-то регистрации. Этого всего ничего не нужно. Человек объединяется с другим просто по факту, потому что он человек. И когда, ты используешь такую конструкцию, то не важно, сколько нас объединилось и по какому принципу. А наше законодательство говорит, что меньше 10 объединяться нельзя. Зарегистрировано может быть только общественное объединение, в котором не меньше 10 человек. А все остальные считаются незаконными. Потому что незарегистрированные запрещены. Этим правом никто не пользуется, но сам факт наличия этого законодательства, конечно, показывает серьезные проблемы.

Право на свободу мирных собраний. Когда мы вместе с группой экспертов писали эти самые руководящие принципы ОБСЕ по свободе собраний, там возникла дискуссия между восточной частью этой группы и западниками. Западники говорили: «Какой закон? Вы что! В Конституции написано: каждый имеет право на свободу собраний. Этого достаточно. А дальше применяется на практике». Восточная эта сторона говорила: «Как мы без закона? Куда нам тыкать, чтобы сообщить полицейскому, что я на это имею право? Он же не понимает что там написано, ему подавай инструкцию, в которой написано, как и что нужно делать. Как мы без закона?!»

Вы заметьте, что во всем постсоветском пространстве, до последнего времени не было такого закона, но сейчас везде есть, и они по-разному называются «О свободе собраний», «О порядке проведения собраний». Как только вы выходите из СНГ, ни в США, ни в Великобритании, ни во всей Западной Европе вообще законов о мирных собраниях нет, там достаточно Конституции. Спрашивается, а как же тогда это все вообще регулируется? А очень просто. Прежде всего действует ключевой принцип международного права в отношения права на мирные собрания: допустимых ограничений прав и свобод. Это означает, что некоторые права и свободы могут быть ограничены. И дальше большой перечень «но» – на каких основаниях. Первое: они могут быть ограничены только в законных целях. Эти цели четко перечислены в международном праве и прежде всего в международном пакет о гражданских и политических правах. Эти цели, правда, с моей точки зрения, не очень в соответствующей международному праву форме перечислены в 39 ст. казахстанской Конституции. Они говорят, что законными целями являются государственная и общественная безопасность. Второе – это права и свободы других лиц. Третье: мораль, нравственность, здоровье. И четвертое: общественный порядок, частью, которого является уважение к правам человека. Вот четыре законные цели, ни в каких других целях право на свободу мирных собраний и всех трех, которые я говорил, ограничивать нельзя. Но и этого мало. Для того, чтобы ограничение было допустимым, оно должно быть необходимым, то есть без него обойтись нельзя.

У нас очень много ограничений права на свободу мирных собраний введено подзаконными актами или, проще говоря, разными постановлениями, например, маслихатов. Один маслихат разрешил все митинги, шествия, демонстрации, но только на площадке возле элеватора.

Вопрос: «Каким образом элеватор явился символом проявления недовольства?»

Кстати, в Алматы у нас одно место «Сары-Арка». Вот скажите, митинг – это message, я хочу что-то донести. Почему я должен что-то доносить до киномеханика Сары-Арки? Он ничего плохого мне не сделал, сидит, фильмы крутит. А я сообщаю ему, чем я недоволен.

Я приведу простой пример из другой немножко сферы. Вот свобода слова может быть ограничена. Для чего? Чтобы не разглашались государственные секреты, чтобы не было клеветы, оскорбления чести и достоинства, нецензурной брани. Можно это как-то ограничить? Конечно: скотч. Заклеил рот и все. Правда при этом сама свобода слова исчезнет. Вообще ничего не говорить никак. Вот эти условия необходимы в демократическом обществе: соразмерность и пропорциональность.

Далее: существует большой разрыв между тем, как понимается теория прав и свобод в международной практике и у нас. Я называю это столкновения права принципа с правом норм. Права человека относятся к праву принципов. Это принципы человеческого общежития, принципы существования людей. И эти принципы реализуются в конкретных ситуациях.

Мы же живем по праву норм. У нас то, что написано, вот так и должно быть. Но вы не можете жить нормами, особенно когда речь идет о свободе слова, о свободе собрания, о свободе совести или религии. Предусмотреть все возможные варианты реализации этих прав невозможно, здесь легче придумать принцип и жить по нему.

Я приведу из практики два хороших примера.

Израиль: полиция запретила шествия и митинги на площади, мотивируя это тем, что прохождение шествия нарушает права и свободы тех, кто ходит или ездит по этой улице. А митинг на площади нарушает права тех, кто там торгует, гуляет. Очень интересно конституционное решение суда Израиля, где написано: «Это действительно так, но площади улицы, тротуары предназначены не только для прохода, проезда и торговли, а еще и для того, чтобы высказать свое мнение. Они традиционно использовались гражданами, в том числе и для управления своим государством. Поэтому существует так называемые сталкивающиеся или пересекающиеся права. Права тех, кто там торгует и гуляет, и права тех, кто хочет пройти и что-то высказать. Так вот те, кто торгуют и гуляют, должны подвинуться и дать возможность этим выразить свое мнение по поводу политики, потому что это часть прав человека, которые должны быть реализованы».

И здесь существуют еще два очень важных момента. Они касаются того, что право на свободу мирных собраний – это право-message. Для чего человек выходит на улицу? Это желание что-то донести. И тогда действует принцип sight and sound: в пределах видимости и слышимости аудитории, к которой вы обращаетесь. Если вы критикуете президента, правительство, министерство, вы естественно идете не к механику Сары-Арки, а обращаетесь к этому адресату и обществу. Это нормальная форма обращения, выражение своего мнения.

Слово «мирное» в праве мирных собраний – ключевое. Не мирное собрание – не защищается международным правом. А мирное право защищается в полном своем объеме.

Второй пример Польша. Полиция обратилась в парламент с просьбой внести поправки в закон и запретить ношение масок в ходе митингов, шествий и демонстраций, потому что они не могут идентифицировать нарушителей закона. Читаем решение конституционного суда Польши: «Эти поправки неконституционны, потому что, во-первых, они нарушают права человека на частную жизнь. Если человек не хочет, чтобы его узнали, но хочет принять участие в митинге, он вправе это делать. Во-вторых, это предложение является дискриминационным по контенту и по содержанию, потому что тогда нужно запретить ношение масок на всех карнавалах и мероприятиях. Почему радоваться в маске можно, а быть недовольным в маске нельзя?»

Чувствуете, какие интересные аргументы. Это же не про закон, это не про какую-то норму, что там написано. Это рассуждения, фундаментальные принципы и обязанности государства обеспечить это право. В этом праве нет ничего угрожающего. Это нормальная форма человеческого общения и совместного выражения мнения, совместного доставления некого message до властей.

Оптимально, когда проблема разрешается до того, как люди выходят на площадь. Можно было не доводить ситуацию в Жанаозене до трагического конца, решить проблему рабочих после 8-ми месячной голодовки без того, что происходило в декабре 2011 года.

В прошлом году мы оказались в Женеве и хотели провести пикет на площади – это место, где все митингуют, прямо перед зданием ООН. Мы начали выяснять, как это происходит. Вы просто по электронной почте пишите в полицию, что собираетесь там что-то провести. И сам факт, что это ушло в полицию дает вам право на митинг. В это время полицейские связались с нами и спросили: «Есть ли у Казахстана проблемы с Эритреей?» оказывается, эритрейцы там митинговали, и нам во избежание конфликтов желательно было бы перейти на другую сторону улицы. По другим вопросам это вообще никого не волновало.

Обзор нашего законодательства и практики. Наше законодательства не просто репрессивное, а оно лишает нас этого права вообще. Причем, логика такая же, как в случае с правом на свободу объединения.

Когда в прошлом году Казахстан отчитывался в комитете по правам человека, наша генеральная прокуратура рассказала о том, что у нас сейчас невероятные реформы происходят в этой области. К сожалению, это не так. У нас право на свободные собрания находится в зачаточном состоянии, вокруг него какие-то мифы и легенды, излишний страх. А право нормальное. Мы можем собираться. Единственный запрет: нет насилию и пропаганде насилия. Все остальное – это нормальное общение человека с государством или точнее с властью.

У нас, кстати, существует ложный посыл: отождествления государства с властью. Это не совсем верно. У нас, поэтому возникает когнитивный диссонанс, когда слышим, что человек подал в суд на государство в международные органы. Как возможно на государство вообще подать в суд? Не на государство, а на власти, которые, с его точки зрения, нарушили права и свободы. Потому что он – Человек, будучи частью народа, согласно Конституции, – источник государственной власти, он создал это государство. Он его основа. И когда чиновники, избранные им, назначенным им и финансируемые Человеком, неправильно исполняют законы, этот Человек имеет право получить ответ. В том числе и путем мирного собрания: митинга, шествия, демонстрации или пикета.