Кейси, 23, Нью-Джерси, США, изучает психологию и немецкий язык, приехала в Германию преподавать английский язык по программе Fullbright: «Молодежь быстро понимает, что политические решения могут прямо и серьезно повлиять на ее будущее».

Анна Вильгельми

– Насколько политически активны люди, в частности, молодежь в твоей стране? Ходят ли они голосовать, требуют ли изменений?

– Сложный вопрос. В целом – нет, участие в процессе выборов – не очень распространенная вещь. Особенно если речь идет о малых выборах – на локальном или штатном уровне. В 2016 году на президентских выборах проголосовала всего половина потенциальных избирателей. Но можно сказать, что проблема лежит скорее в регистрации, чем в самом выборе. В США регистрация избирателя – дело самого избирателя, процесс может быть сложным, поэтому многие вообще никогда этим не озадачиваются. Однако с момента избрания Трампа президентом сознательность возрастает – теперь у людей больше мотивации регистрироваться и голосовать, и особенно это заметно среди молодого поколения.

С момента выбора Трампа на пост президента в США поднялась волна политического активизма, особенно среди молодежи. За последние два года для людей моего возраста стало обычным делом регулярно выходить на протесты, демонстрации, участвовать в политических кампаниях кандидатов, которых они поддерживают, волонтерить при политических организациях.

– А как обстоят дела с доверием к правительству, к политикам? Есть вера в то, что вы можете, как граждане, что-то изменить, на что-то повлиять, что ваше мнение что-то значит?

– Если рассматривать нынешнюю политическую ситуацию, я бы сказала, что многие потеряли эту веру в правительство и политиков. Сейчас люди определенно не доверяют политикам из-за недавних скандалов с имейлами Хиллари Клинтон, вмешательством Путина в выборы. Но, по большей части, источник этого недоверия – сумасшедшая ситуация, в которой находится наше правительство прямо сейчас – я бы сказала, при прошлых президентах, Обаме и даже Буше, люди больше верили во власть имущих.

Как молодежь представлена в политике – есть, например, молодые политики или министерства, направленные на молодежную политику?

– Я недостаточно знаю об этом, но я бы не сказала, что у нас много молодых политиков или молодежи в правительстве.

– Расскажи о молодежных инициативах, у вас много молодежных организаций? Как они работают, как финансируются, на чем специализируются?

– Молодежных организаций много, в основном это НКО, где работают волонтеры. Обычно их финансируют за счет правительства штатов или программ федерального правительства. Тематика самая разная – образование, благотворительность, религия, здоровье.

– Очень. Это выгодная строчка в резюме. В частности, это очень важно при поступлении в университет или колледж – если ты был волонтером в старшей школе, это выделяет тебя из списка кандидатов, и у тебя больше шансов быть принятым.

– Часто ли люди едут за границу учиться, работать или в качестве волонтера?

– Чаще всего за границу с такими целями едут через колледж, университет или религиозную организацию. В зависимости от ресурсов и возможностей колледжа/университета, некоторые учатся 1-2 семестра за границей.Религиозное волонтерство за рубежом относительно распространено среди старшеклассников, которые едут куда-то через попечительство церкви.

Я бы сказала, что среди тех, у кого есть доступ к подобным институтам, такие поездки относительно распространены, но для народа в целом они нехарактерны: в конце концов, только около 40% американцев имеют паспорт.

– Насколько высоки показатели эмиграции среди молодежи? Что насчет внутристрановой миграции – у вас одинаково развиты все регионы или люди переезжают в большие города в поисках работы?

– Не думаю, что многие эмигрируют за рубеж, но миграция внутри страны высокая. Обычно люди едут либо в ближайший крупный город, либо в главные города у побережий – Сан-Франциско, Лос-Анжелес, Нью-Йорк, Бостон, Вашингтон. Разница между количеством населения в центральной Америке и на побережьях огромна.

– Что скажешь в целом о перспективах для молодежи? Легко получить высшее образование? Гарантирует ли оно последующее трудоустройство? Какие шансы у тех, кто не получил “вышку”?

– Высшее образование очень выборочное и очень дорогое. Обучение на бакалавриате стоит от 20 до 60 тысяч долларов в год. Есть стипендии для тех, кто не может себе этого позволить, но их количество ограничено, и между претендентами жесткая конкуренция. Магистерская и докторская степени стоят еще дороже.

Для большинства работодателей бакалавр – это минимальное требование. Без него выбор ограничен «рабочими» специальностями или сервисом – работой в общепите, поставках, строительстве, домоводством.

– Легко ли начать свой бизнес? Получают ли стартапы поддержку от государства или частных фондов?

Не знаю точно, но у меня такое ощущение, что это непросто. Мне кажется, в большинстве случаев тебе либо нужно взять заем, либо найти частное финансирование, и тогда бизнес не будет приносить доход в течение нескольких лет. Но в последнее десятилетие у нас происходит взрыв технических стартапов.

– Распространены ли у вас коррупция и кумовство?

Они, конечно, есть, но не думаю, что ситуация хуже, чем в любой другой западной развитой стране.

– Как насчет социального неравенства? Все ли группы граждан получают одинаковую социальную защиту?

– Еще один очень сложный вопрос… В целом, да, в США существует серьезное социальное неравенство. Некоторые группы – афроамериканцы, иммигранты, женщины, ЛГБТ – не равны с большинством по уровню законодательной и институциональной защищенности, например, с белыми гетеросексуальными американскими гражданами мужского пола.

– Ты считаешь американские медиа независимыми, непредвзятыми? Что скажешь о цензуре и самоцензуре?

– Я лично не очень доверяю СМИ, особенно после выборов 2016 года. Источники новостей обычно очень предвзяты и либо поддерживают правых республиканцев, либо левых демократов. Действительно независимых медиа нет. Позитивный аспект – в США нет цензуры, и свобода слова, публикаций – очень важное право в Америке, так что люди могут выражать любое мнение на любой медиа-платформе.

– В США сильное феминистическое движение, действительно ли оно что–то меняет в обществе?

– Лично я верю в то, что женщины добиваются прогресса по части равноправия в США, но это происходит медленно, и они все еще сталкиваются с неравенством и дискриминацией. Один из лучших примеров – проблемы женщин на рабочем месте. Мы все еще пытаемся получить основные права, такие как равная оплата, справедливость в случаях с сексуальными домогательствами и насилием. И хотя я верю, что прогресс есть, я знаю, что пройдет еще очень много времени прежде чем к женщинам в Америке действительно будут относиться как к равным.

– Что, по-твоему, «делает Америку великой»? Считаешь ли ты, что Трамп сможет «сделать Америку снова великой»?

– Есть множество вещей, которые делают Америку великой. Один из самых важных аспектов, на мой взгляд, – наше этнокультурное многообразие. Мы – нация иммигрантов, страна, построенная иммигрантами. Это лежит в основе основ – люди со всего мира могут приехать в нашу страну за новыми возможностями, работой, лучшей жизнью для их семей. Трамп исповедует противоречащие американским ценности. В то время как Америка должна быть обществом, построенным на возможностях, многообразии и толерантности, Трамп подстрекает к отчуждению, ненависти и ксенофобии. Во время его президентства Америка вернулась на много шагов назад от прогресса, который мы сделали в социальном равенстве, многообразии и принятии.

– Некоторые источники (например, Spiegel Uni) писали, что за Трампа голосовало много молодежи – как думаешь, почему? И считают ли сейчас избиратели Трампа этот голос ошибкой?

– Не уверена конкретно в молодых избирателях, но многие из тех, кто голосовал за Трампа, сделали это просто потому, что не хотели голосовать за Клинтон. Многие говорят об этих выборах как о битве между злом и злом, и те, кто голосовал за Трампа, не обязательно поддерживал его из личной симпатии или потому что был согласен с его политикой. Просто его избиратель ненавидел меньше, чем Хиллари. Сейчас, два года спустя, многие говорят, что не поддерживают Трампа и не согласны с его позицией.

–Некоторые движения в США организовываются именно молодежью (например, March for our lives). Почему, по-твоему, молодежь так активно отстаивает свои права?

– Трудно сказать. Мне кажется, молодежь быстро понимает, что политические решения могут прямо, и притом серьезно, повлиять на их будущее. Марш за наши жизни – хороший тому пример, потому что частота насилия с применением оружия в Америке в буквальном смысле ставит молодые жизни под угрозу. Но многие говорят, что молодое поколение становится в общем все более активным политически, хотя трудно сказать точно, почему.

– Как думаешь, чем закончатся эти кампании против оружия? Победят лоббисты?

– Я не думаю, что нас ждут какие–то радикальные изменения в законах об оружии, к сожалению. Дэн Ходжес (британский колумнист) сказал об этом лучше всех: «В ретроспективе Сэнди–Хук стала концом дебатов о контроле оружия в США. Как только Америка решила, что убивать детей приемлемо, все было кончено». Немного драматично, но я соглашусь. Когда ничего не изменилось после Сэнди-Хук, где погибло 20 детей, я потеряла веру в желание США что-то менять.

– Чего не хватает нынешней молодежи?

– Можно ответить на это по-разному, в зависимости от того, как посмотреть. Если говорить о персональных качествах, можно сказать, нам не хватает самодостаточности, базовых навыков, терпения, концентрации внимания и т.д. Во многом это потому что мы – первое поколение, растущее в изобилии технологий (телефоны, интернет, социальные сети, видеоигры и проч.), так что мы привыкли к постоянному развлечению. Мы привыкли получать моментальные ответы на кончиках пальцев, нам никогда не нужно было ждать. Мы никогда не учились тому, как читать обычную карту или ремонтировать бытовые приборы, или искать перевод в словаре, как наши родители, потому что у нас всегда был Google.

В плане возможностей – молодежь сейчас живет в гораздо более трудном экономическом климате. Когда мои родители были молодыми, если у них была бакалаврская степень, этого было достаточно, чтобы найти работу, хорошо зарабатывать, купить дом и обеспечивать семью. Сейчас наличие хорошего образования и навыков не гарантирует работу с достаточным уровнем дохода. Опять же, для этого есть тысячи причин – одна из них, например, что компьютеры и автоматизация быстро заменяют людей, некоторые профессии исчезают. В целом, у молодежи сейчас не так много возможностей найти работу и наслаждаться достатком, как это делали наши родители.

– В чем разница между твоим поколением и поколением твоих родителей?

– Я спросила об этом у моих родителей, и мы пришли к двум выводам.

Во–первых, поколение моих родителей было намного, намного более оптимистичным, чем мое. Почти в каждом случае. Мои родители были частью пост-военного поколения «бэби-бумеров», когда все в США процветало. Они росли с уверенностью, что могут все – выбрать любую профессию, купить дом, машину, завести семью и иметь хорошую жизнь в достатке. Мое поколение выросло с понятием, что мы в ж*пе (простите за выражение). Все мое детство взрослые, учителя, политики говорили мне, что будущее обречено: изменение климата будет медленно уничтожать планету, скоро у нас закончатся все природные ресурсы, цены на аренду взлетят до небес и покупка дома или машины будет экономически рискованной, третья мировая – прямо за углом… список можно продолжить. Так что у нас в целом разный взгляд на мир. Они были полны надежды и оптимистичны, а мое поколение – недоверчивые скептики.

Во–вторых, конечно, технологии. Как я уже сказала раньше, мое поколение воспитывалось интернетом, телевидением и айфонами. Есть тысячи последствий такого воспитания, как минимум то, что заметили мои родители – отсутствие социальных навыков. Мое поколение потеряло способность завязывать и вести разговор, словесно самовыражаться, даже просто держать зрительный контакт с другим человеком. Это – одна из величайших разниц.