В конце марта 2022 наши выпускницы Школы прав человека в рамках Study Tour в Бишкеке поговорили с фемактивистской Бегайым Замирбек. В интервью для МИСК она рассказала о проблемах женщин в Кыргызстане, открытой статистике в своей стране, а также поделилась своей главной мечтой.
Айгерим Ермекбай
Феминистка Бегайым Замирбек вместе с подругой создала первый в Кыргызстане подкаст о феминизме «Вторая смена». Жизнь женщины в патриархальном обществе, душевные переживания взаимоотношения с коллективом на работе и личные откровения – лишь небольшая часть обсуждаемых тем подкаста. Недавно стартовал третий сезон «Второй смены», где девушки заострили внимание на психологическом и физическом здоровье женщин.
– Бегайым, расскажите, как началась ваша деятельность?
– Все началось с того, как в очередной раз какой-то сексист не лучшим образом проявил себя, ну а я, в свою очередь, не осталась к его действиям равнодушной. До 30 лет было как-то страшно отстаивать свою позицию, защищать права женщин, наверное, опасалась остаться незамужней (улыбается). Но в 30 поняла, что с человеком, который демонстрирует свое предвзятое отношение к женщине, мне просто будет не по пути, я и сама не захочу выходить за него замуж. В 30, наконец, во мне проснулась храбрость, и я начала активно выражать свое мнение в отношении сексизма в своей стране.
– В чем вы видите главную цель проекта «Вторая смена»?
– Просвещение девочек и здравый смысл. Я не выхожу на марши и митинги. Разве что могу поучаствовать в марше, посвященном 8 марта. Все, что я могу сделать для людей, – просвещать их через свой контент в социальных сетях и подкасте.
– Как вы пришли к феминизму, почему это стало важным для вас?
– Мой отец умер, когда я была еще очень маленькой девочкой. Его не стало по причине навязанных ему догм маскулинности. Дело в том, что его мать, моя апашка, заставила его следовать следующей установке: пока не построишь своими руками дом, не станешь мужчиной. Мой аташка в свое время построил дом своими руками. А мой папа так и умер с двумя ведрами гвоздей в руках, хотя у него были деньги для того, чтобы нанять строителей. С тех пор токсичная маскулинность и патриархат – главные враги в моей жизни.
– Бегайым, исходя из ряда дискуссий, которые вы проводили в рамках своего подкаста, могли бы вы описать главные проблемы, с которыми сталкиваются женщины в Кыргызстане? Скорее всего, наши проблемы схожи
– Абсолютно. Но, кажется, что у нас острее стоит проблема в отношении кражи девочек с целью заключения с ними брака. Хотя, быть может, просто в Казахстане об этом меньше говорят или мы реже слышим такие новости от вас. Но если в Казахстане это может происходить в селах, то у нас это иногда случается и на столичных центральных улицах.
– Можете ли вы отметить какой-то определенный регион, где такое происходит наиболее часто? Например, в Казахстане, кражи девушек происходят в основном в южных регионах, например, в Туркестанской области…
– У нас тоже это происходит на юге, но и в Бишкеке такое явление достаточно распространено.
– Ведется ли у вас в отношении этих краж какая-либо статистика?
– Статистика ведется, но дело в том, что если такие случаи происходят, и девочку украли, то она, как правило, остается в доме снохой, потому что боится людского осуждения. Несколько лет назад у нас приняли специальную статью в уголовном кодексе, предусматривающую наказание за похищение человека и насильственное принуждение к браку. Раньше милиция отказывалась брать такого рода заявления.
– Бегайым, а с какими проблемами сталкиваетесь лично вы, когда озвучиваете свою позицию, представляете себя фемактивисткой?
– В целом, в Бишкеке я практически ни разу не чувствовала какой-то опасности из-за своих взглядов. В Бишкеке достаточно безопасно быть фемактивисткой. Нас много. Не скажу, что мы сильно скрываемся здесь. Единственное, я боюсь, что меня в Тиндере узнают. Это страшно (смеется). Поэтому я не иду в ТикТок. На хейт, который я получаю онлайн, особого внимания не обращаю, не боюсь его.
– Хейтят в основном женщины?
– Нет. Меня окружает очень комфортная женская аудитория. Может, только пару раз что-то негативное писали женщины, являющиеся жертвами патриархата. К ним у меня претензий намного меньше, чем к мужчинам. Я получала угрозы изнасилования от мужчин. Собственно, они больше и чаще хейтят меня.
– В недавнем докладе сообщалось, что Кыргызстан занимает лидирующее место, где менее безопасно жить для женщин среди стран Центральной Азии. Почему и из-за чего сложился такой рейтинг?
– Я помню, что мы обсуждали этот доклад. Там были вопросы к методологии. Тем не менее, жизнь для девушек в Кыргызстане достаточно опасна. Наша статистика в целом ведется. Благодаря сильному влиянию гражданского общества любой кейс, как и кейс, связанный с Айзадой (Айзадой Канатбековой, девушкой убитой похитителем – авт.) привлекает мировую общественность. У нас хорошо развита журналистика. Когда что-то происходит, наши журналисты сразу связываются с зарубежными медиа, которые пишут об этом, тогда наше государство действует. Думаю, что в других странах дела могут обстоять хуже, но там просто об этом не говорят. Мы же говорим обо всем открыто. Несколько лет назад у нас выработали специальный механизм для защиты пострадавших женщин от насилия в семье — охранные ордера. Их выдача отражается в KPI милиционеров. И теперь у нас очень много раздается охранных ордеров, ведь это часть работы представителей правоохранительных органов, за которую они получают зарплату. Плохо, что в год в Кыргызстане раздается около 10 тысяч ордеров, потому что 10 тысяч женщин живут вне безопасности в своих домах. С другой стороны, 10 тысяч это лучше, чем показатель в 200-300, когда статистику не вели. Плохо, что цифры такие высокие, но хорошо, что мы их показываем. Надеюсь, что в ближайшее время у нас примут новый Закон «О домашнем насилии»…
– О чем вы мечтаете?
– Хотя бы о равных зарплатах. Моя знакомая, наша известная феминистка Айя Ибраева, опубликовала карточки по разрыву заработнной платы между мужчинами и женщинами. В комментариях под ее публикацией было много хейта. Комментаторы писали о том, что женщины сами виноваты, что им мало платят, что они плохо работают. Но я бы хотела, чтобы нам платили столько же, сколько и мужчинам.
