Студент из Ирана, предпочел остаться анонимным: «Если однажды мы проснемся, будучи друзьями со всеми странами мира, правительство скажет, что их это не устраивает».
Анна Вильгельми
– В университет молодежь попадает по обычной схеме: вступительный экзамен, оценки. Вузы бывают государственными (бесплатными) и частными (платными), но стипендий не бывает. Несмотря на это, иранцы хорошо образованны – почти у всех молодых людей есть магистерская степень. Это, правда, не очень помогает найти работу – когда у всех есть степень, проще просто учиться дальше. Чтобы тебя приняли, нужен один из трех вариантов: либо быть очень удачливым, либо суперпрофессионалом, либо иметь связи в компании – кого-то, кто мог бы порекомендовать тебя.
Иранцы интересуются политикой, я бы даже сказал, это настоящее увлечение: я еще никогда не встречал иранца, который не мог бы поддержать разговор о происходящем в нашей стране. Молодежь волнует то, что сейчас происходит (во внешней политике - прим.), и мы хотим, чтобы не стало хуже.
В Иране сосредоточены 7 процентов всех природных ресурсов Земли, и с такими стартовыми данными наша страна могла бы быть во много раз лучше ее нынешней. Если вы сравните две фотографии – современную и снятую 50 лет назад, сложно будет понять, на которой из них прошлый век. До исламской революции (переворот 1979 года, в результате которого к власти в Иране пришли шиитские религиозные деятели – прим.) наши морские порты были настолько переполнены торговыми судами, что продукты, которые они перевозили, портились из-за долгого хранения. У Шаха Пехлеви не было проблем с выстраиванием международных отношений с США и Германией. Сейчас наш самый большой союзник – Россия, и они используют наше положение в своих интересах: например, мы платим большие проценты по займам и заключаем долгосрочные контракты без пересмотра цен – но выбора нет, потому что мы не можем просить о сотрудничестве США или Британию.
Антиамериканская позиция – это то, что сделает тебя другом Ирана. В общественных дискуссиях иранский менталитет обычно противопоставляется американскому. Ничего удивительного, так работает идеология – людям всегда нужен «враг». У иранской власти это США и еще Израиль, потому что в Палестине погибают мусульмане. Уверен, если однажды мы проснемся, будучи друзьями со всеми странами мира, правительство скажет, что их это не устраивает.
Какой бы части общественной жизни ты ни коснулся – образования, защиты окружающей среды – все всегда завязано на политике. Даже если мы можем финансово позволить себе что-то купить, в реальности это невозможно из-за санкций. Наши же международные инициативы иногда не выдерживают никакой критики – например, мы проспонсировали открытие первой иранской школы в Ираке, хотя у нас самих школы не всегда хорошо оборудованы.
Конечно, восприятие ситуации зависит от человека – если тебя устраивает официальная версия происходящего, то ты будешь ее придерживаться. Если нет – ты будешь копать глубже, искать другие источники информации. Но открыто заявлять о своем несогласии, протестовать сложно. Свобода собраний в Иране условная: если вы просто встречаетесь с группой друзей, то все в порядке, но если вы захотите поделиться идеями, то это разрешается лишь в том случае, если они соответствуют линии правительства. Если ты поддерживаешь курс государства, государство поддержит тебя – возможно, тебе даже помогут с оплатой оборудования для митинга. Но если ты против – есть риск оказаться запертым в тюрьме на 10 лет без права переписки.
У нас есть киберполиция. Если ты запостил что-то против правительства, тебя найдут. Конечно, ты можешь тихо поддерживать оппозицию, но не выражай своей симпатии публично. Наша судебная система далека от справедливости, и если твои взгляды станут известны киберполиции (а в большинстве случаев они все равно узнают), вероятно, тебе даже не предоставят адвоката для защиты в суде. Или предоставят государственного защитника, нужного суду. Некоторые семьи (осужденных по подобным обвинениям - прим.) даже не знают, где их родственники – живы они или нет, а если мертвы, то где спрятаны тела. Никто не ответит на такие вопросы. Так что, чтобы запостить что-то крамольное в сети, нужно или быть очень храбрым, или находиться в безопасности.
Большинство некоммерческих организаций либо религиозные, либо государственные. Опять же, если повестка у НКО совпадает с государственной идеологией, то все в порядке, но, например, невозможно заниматься защитой прав человека. В Иране нет проблем – так, по крайней мере, считает наша власть. Так что, если ты поднимешь тему нарушения прав человека, добро пожаловать в тюрьму (это же выступление против иранской демократии!). Вообще к проблемам нельзя привлекать внимание. Нельзя, например, выложить на Facebook фотографию загрязнения окружающей среды, тэгнуть представителей уполномоченных органов и попросить как-то повлиять на ситуацию. Вместо этого можно отправить им письмо, не привлекая всеобщего внимания, хотя и это, конечно, не гарантирует никакого результата. Нельзя доложить о факте коррупции – можно попасть в тюрьму самому.
И все же некоторая гражданская активность существует. Волонтерское движение набирает обороты. Вариантов много – права животных, экологические инициативы и т.д., можно подобрать что-то по душе. Регулярно проводится «Свободная среда» – акция, когда автомобилисты пересаживаются на велосипеды. Власть относится к подобным сборам настороженно: хорошо, если вместе соберутся лишь 50 человек, но что, если это будет 1000? Если вы уже разделяете точку зрения на какую-то проблему, пусть даже это будет экология, что, если вы объединитесь под антиправительственными транспарантами? Некоторые не поверили легитимности избрания нашего нынешнего президента и вышли на улицы протестовать – соцсети моментально заблокировали, чтобы прекратить распространение информации и предотвратить появление новых и новых участников, подъем общества.
Нашим родителям повезло больше. Революция была поворотным моментом в прямом смысле: жизнь людей перевернулась на 180 градусов. Раньше ты мог читать, что захочешь, высказываться на любые темы и носить все, что заблагорассудится. Рабочий класс имел вес и был обеспечен: даже если человек работал посудомойщиком, у него было достаточно денег для безбедного существования. Сейчас невозможно столько зарабатывать. Люди не могут позволить себе купить дом, на автомобиль нужно копить несколько лет. Раньше можно было легко выехать за границу или получить стипендию на магистратуру в США – сейчас мы можем рассчитывать только на самих себя. Даже в гости за границу выехать сложно, хотя, например, есть иранцы, заработавшие себе право беспрепятственного выезда за примерное служение отечеству – представители культурных организаций и сообществ и др.
